Жертвой террористов стал российский император Александр II Освободитель (17/29.04.1818-1/13.03.1881), отменивший крепостное право, образовавший независимый суд, утвердивший новые Судебные уставы, гласность, состязательность, право обвиняемого на защиту, провозгласившие презумпцию невиновности. Кроме того, были учреждены институт судебных следователей, адвокатура, суд присяжных и многое другое.

Убийство царя-реформатора, который накануне успел сделать первые шаги по конституционному ограничению самодержавия, было страшным ударом по процессу дальнейшей демократизации России. "... из кровавого тумана, застилающего печальную святыню Екатерининского канала, выступают перед нами мрачные облики цареубийц", - говорил на суде талантливый российский юрист Николай Валерианович Муравьев (1850-1908; министр юстиции и генерал-прокурор в 1894-1905 гг.).

Речь Н.В. Муравьева потрясла всю Россию, настолько были жуткими и чудовищными обстоятельства убийства, раскрытые в ней. По ходу своего выступления Николай Валерианович, услышав циничный смех подсудимого Желябова, произнес слова, облетевшие всю страну: «когда люди плачут - Желябовы смеются» (в общественное сознание эта фраза вошла в несколько иной трактовке - "Когда Желябовы смеются - Россия плачет").

Ниже приводим некоторые фрагменты этой речи, в которой ее автор попытался раскрыть суть и причины этого злодеяния. Некоторые высказывания Н.В. Муравьева весьма актуальны сегодня, когда современные государства, борясь с международным терроризмом, пытаются выявить его причины и истоки.

«Гг. сенаторы, гг. сословные представители! Призванный быть на суде обвинителем величайшего из злодеяний, когда-либо совершившихся на русской земле, я чувствую себя совершенно подавленным скорбным величием лежащей на мне задачи. Перед свежею, едва закрывшеюся, могилою нашего возлюбленного монарха, среди всеобщего плача отечества, потерявшего так неожиданно и так ужасно своего незабвенного отца и преобразователя, я боюсь не найти в своих слабых силах достаточно яркого и могучего слова, достойного того великого народного горя, во имя которого я являюсь теперь перед вами требовать правосудия виновным, требовать возмездия, а поруганной ими, проклинающей их России удовлетворения".

"Судебное следствие, полное потрясающих фактов и страшных подробностей, раскрыло такую мрачную бездну человеческой гибели, такую ужасающую картину извращения всех человеческих чувств и инстинктов, что нам понадобится все мужество и все хладнокровие гражданина, пред которым внезапно открылась зияющая глубокая язва родины, и от которого эта родина ждет первого ближайшего спешного средства для своего исцеления. Для того, чтобы произнести над подсудимыми суд справедливости и закона, нам предстоит спокойно исследовать и оценить во всей совокупности несмываемые пятна злодейски пролитой царственной крови, область безумной подпольной крамолы, фанатическое исповедание убийства, всеобщего разрушения и в этой горестной, но священной работе да поможет нам Бог".

"Великий царь-освободитель, благословляемый миллионами вековых рабов, которым он даровал свободу, государь, открывший своей обширной стране новые пути к развитию и благоденствию, человек, чья личная кротость и возвышенное благородство помыслов и деяний были хорошо известны всему цивилизованному миру, словом, тот, на ком в течение четверти столетия покоились все лучшие надежды русского народа — пал мученическою смертью на улицах своей столицы, среди белого дня, среди кипящей кругом жизни и верного престолу населения".

"Обычною чередою шла воскресная праздничная суета огромного города, несмотря на нависшее свинцовыми тучами пасмурное, снежное небо; на улицах привычным потоком переливалось людское движение и ничто среди этой пестрой, спокойной, своими личными интересами занятой толпы не говорило о том, что над ней уже веяло дыхание смерти, уже носились кровожадные мысли убийц".

"Недалеко от угла Инженерной улицы под императорскою каретою внезапно раздался взрыв, похожий на пушечный, повлекшего за собою всеобщее смятение. Испуганные, еще не отдавая себе отчета о случившемся, смутились все: не смутился лишь он один, помазанник Божий, невредимый, но уже двумя часами отделенный от вечности. Спокойный и твердый, как некогда под турецким огнем на полях им же освобожденной Болгарии, он вышел из поврежденной и остановившейся кареты и был встречен полковником Дворжицким, который доложил, что на панели канала только что задержан народом, по-видимому, причинивший взрыв злоумышленник.

Выслушав доклад, государь император в сопровождении полковника Дворжицкого, направился к задержанному, уже окруженному едва не растерзавшею его толпою. Эта толпа... кричала: "дайте нам, мы его разорвем". Не узнав государя, мучимый страхом за его участь, стоявши поблизости, подпоручик Рудыковский спросил у окружающих: «что с государем?» Вопрос был услышан самим монархом, который оглянувшись и как бы отвечая на него, изволит произнести: «славу Богу, я уцелел, но вот ..».

"И с этим не оконченным восклицанием государь император обратил и свои мысли, и свое внимание на лежавших тут же, у ног его, раненых взрывом конвойного казака и 14-ти летнего крестьянского мальчика Николая Максимова. Бедный мальчик — да будет вечно сохранена его память — кричал от невыносимых страданий. Тогда опечаленный повелитель русской земли умиленно наклонился над истерзанным сыном народа; это последнее участие, оказанное умирающему ребенку-подданному, было и последним земным деянием государя, уже предстоявшего своей собственной мученической кончине. Уже навстречу ему неслась зловещая угроза схваченного преступника; «еще слава ли Богу» — было злобным ответом Рысакова на услышанное им восклицание государя, что «слава Богу, он уцелел».

Рысаков знал, что говорил: промахнувшийся и обезоруженный, он знал, что за ним, в той же засаде, стоит другой такой же, как и он, отверженец, а там — третий, четвертый, которые постараются не промахнуться и адски задуманное довести до конца. Далеки от мысли беречь себя от опасности, государь император, несмотря на мольбы полковника Дворжицкого, не соизволил немедленно отбыть во дворец, а выразил намерение осмотреть место взрыва.

Твердою, спокойною поступью направился он, удаляясь от Рысакова, по тротуару канала, окруженный ближайшею свитою и теснившимся к нему отовсюду народом. Несчастные! Они радовались избавлению своего обожаемого монарха от опасности и не помышляли, что он идет к ней навстречу, что не дни, не часы, а минуты его уже сочтены. Не успел государь сделать нескольких шагов, как у самых ног его раздался новый, второй оглушительный взрыв. На мгновение все пространство скрылось в поднятой, как бы вихрем перемешанной массе дыма, снежной пыли, каких-то бесформенных ужасных клочков и обломков. Мгновение это мучительное, как смерть, длинное, как вечность, миновало; масса рассеялась и пораженным взорам присутствующих, и уцелевших, и пострадавших, но еще не потерявших сознания, представилась кровь — леденящее зрелище полное ужаса и отчаяния, зрелище, которого никто из них не забудет до последнего своего издыхания.

Везде кругом были павшие раненые, но никто не смотрел на них и сами они, подобно полковнику Дворжицкому, не думали о себе — среди павших и раненых был государь. Прислонившись спиною к решетке канала, упершись руками в панель, без шинели и без фуражки, царь-страстотерпец, покрытый кровью, полулежал на земле и уже трудно дышал. Обнажившиеся при взрыве ноги были раздроблены ниже колен, тело висело кусками. Живой образ нечеловеческих мук... Обрывается голос, цепенеет язык и спирает дыхание, когда приходится говорить об этом. Теперь судите же сами, каково было тогда несчастным очевидцам события... Кем-то был подан платок, которым покрыли голову венчанного страдальца: сотни верных рук протянулись к нему и тихо, бережно, среди всеобщего невыразимого отчаяния подняли его с земли и понесли по направленно к экипажам. Это не была свита, несущая пострадавшего государя, — это была толпа, в которой, рядом с приближенными монарха, сошлись и моряки мимо шедшего караула, и юноши Павловского училища, и случайные прохожие, прибежавшие на взрыв; то были пораженные горем дети, несущие умирающего отца".

"Несите меня во дворец.., там... умереть ". Это были предпоследние слова монарха-человека, пожелавшего умереть христианской кончиной, дома, в кругу близких, среди своей семьи... Богу было угодно исполнить это желание. Государь император был помещен, вместо своей разбитой кареты, в сани полковника Дворжицкого, и чины конвоя, ротмистр Кулебякин, с казаками Луценко и Кузьменко, сослужили своему венценосному вождю последнюю службу — перевезли его умирающего во дворец. Дорогой, забыв о муках своих и думая только о том израненном верном слуге, которого он видел перед собой, государь два раза тихо, но настойчиво спросил: «ты ранен, Кулебякин»? Горькие слезы раненого, о своих ранах забывшего, были ответом...".

А на месте события подбирали убитых, раненых, изувеченных, раздавались их раздирающие душу стоны и крики, смешавшиеся с криком ужаса стекавшегося отовсюду обезумевшего от горя народа. Скоро живым, неудержимым потоком, он наполнил собою Дворцовую площадь, куда привела новые огромные толпы быстро разлетевшаяся горестная весть. В гробовом молчании, как бы притаив дыхание, стояла многотысячная толпа; она не верила своему горю, не хотела верить роковому исходу позорнейшего из злодеяний, она ждала и надеялась. Тщетные ожидания, разбитые надежды.

В З часа 35 минут пополудни воля Господа совершилась. Медленно и печально опустился до половины флагшток, означающей высочайшее присутствие, императорский флаг на Зимнем дворце, и русские люди поняли, что все кончилось: страдания царя-мученика прекратились, великий страдалец за русскую землю навеки в Бозе почил.

Да, не стало государя-мученика - это было первое слово, вырвавшееся из русской груди, первый крик наболевшей, потрясенной русской души. Вся Русь повторила и всегда будет его повторять, помышляя или говоря о событии 1-го марта... Государь пал не только как мученик, жертвой жесточайшего по орудию своему цареубийства: он пал и как воин-герой на своем опасном царском посту, в борьбе за Бога, Poccию, ее спокойствие и порядок, в смертельном бою с врагами права, порядка, нравственности, семьи — всего, чем крепко и свято человеческое общежитие, без чего не может жить человек".

"Затем, если из всего того, что я сказал о каждом из подсудимых в отдельности, мы пожелаем выделить некоторый общие родовые черты, которые если нам и не объяснят причину злодеяния, то, по крайней мере, дадут указание на то, как подсудимые дошли до него, то мы получим поучительный и грустный ответ: отсутствие и слабость в жизни большинства подсудимых семейных связей, плохое влияние школы, допускающей, что во время пребывания в школе юноши, пришедшие в нее за полезными знаниями, направляются не на учение, не на занятия, а в сторону — на политику, на агитацию, на идеи, которых человек, еще в школе находящийся, не может усвоить себе сознательно, — вот те грустные явления в жизни нашей молодежи, которые дают нам Рысаковых, Кибальчичей, даже Желябовых, готовых на все безнравственное и ужасное, лишь бы этим достигались социально-революционные цели".

"Существующий народный строй верит в Бога Всемогущего и Всеблагого, исповедует Христа-Спасителя; в религии ищет и находит утешение, силы и спасение. ... Относясь отрицательно к современному государственному строю и его религии, террористы столь же беспощадны по отношению к нравственности, истории и обществу".

"Явились люди без нравственного устоя и собственного внутреннего содержания, но восприимчивые к чужому, постороннему влиянию, только бы оно сулило поприще обширное, заманчивое, легкое, льстящее самолюбию, скромного неблагодарного труда не требующее. Явились люди, могущие, за неимением или нежеланием другого дела — только «делать» революцию. А западные лжеучения дали им нечто готовое, с виду красивое, звонкими фразами обставленное, страсти будящее, разжигающее... Слабые головы закружились в вихре социально-революционных приманок и перспектив и, не оглядываясь, бросились на скользкий, покатый путь.... На Россию они стали смотреть не как на отечество, а как на объект социально-революционных мероприятий, для которых все средства хороши".

"Что сделала социально-революционная партия за несколько лет ее подпольной деятельности для блага того народа, польза и счастье которого у нее не сходит с языка? Она исписала и распространила горы бумаги, наполненной фантазиями и софизмами, от которых ни одному бедняку жить не стало легче. Она совратила и погубила множество поддавшихся ей людей, убила в них веру в себя и в будущее, оторвала их от близких, от родины, от честного труда.

Что же сделал действующий передовой отряд этой социально-революционной партии, ее боевая дружина, открывшая активную борьбу, ее надежда и единственная деятельная сила — террористы? Они убили и изувечили несколько десятков верных слуг престола и отечества, вызывая тем временную панику среди мирных граждан; они прорыли несколько подкопов, извели несколько пудов динамиту и при его посредстве усовершенствовали способы уничтожения беззащитных людей; они выработали и написали целую доктрину такого уничтожения, связав ее на века с своею памятью; они заставили Россию и весь цивилизованный мир говорить о себе, как о новой общественной формации организованных, систематических, интеллигентных убийц.

Наконец, 1-го марта нынешнего года они достигли заветной цели своих желаний и апогея своих деяний: они предательски убили великого монарха, освободителя и реформатора новой России". "Сомневается ли кто-нибудь в том, что их явно заявленная цель... — есть химера...? А ведь за этою химерою, кичащеюся своим идеализмом, таятся в тьме, прикрытые ее гостеприимным знаменем, тысячи мелких, личных, совсем не идеальных побуждений и интересов: зависть бедного к достаточному, бедствующего тунеядца к процветающему труженику, порывания разнузданных инстинктов к дикому разгулу, честолюбие и властолюбие вожаков партии.

Безнадежно суровы и тяжки эти последствия, определяющие ту высшую кару, которая отнимает у преступника самое дорогое из человеческих благ— жизнь. Но она законна, необходима, она должна поразить преступников цареубийства. Она законна, а в неуклонном применении действующих законов, в благоговейном преклонении перед ними, в строжайшем охранении установленного ими правильного гражданского строя — вся наша гражданская сила в настоящее трудное время, все наше спасение.

Она необходима потому, что против цареубийц и крамольников нет другого средства государственной самозащиты. Человеческое правосудие с ужасом останавливается перед их преступлениями и с содроганием убеждается, что тем, кого оно заклеймило, не может быть места среди божьего мира.

Отрицатели веры, бойцы всемирного разрушения и всеобщего дикого безначалия, противники нравственности, беспощадные развратители молодости, всюду несут они свою страшную проповедь бунта и крови, отмечая убийствами свой отвратительный след.

Дальше им идти некуда: 1-го марта они переполнили меру злодейств. Довольно выстрадала из-за них наша родина, которую они запятнали драгоценною царскою кровью,— и в вашем лице Россия свершит над ними свой суд. Да будет же убийство величайшего из монархов последним деянием их земного преступного поприща. Людьми отвергнутые, отечеством проклятые, перед правосудием всевышнего Бога пусть дадут они ответ в своих злодеяниях и потрясенной России, возвратят ее мир и спокойствие".

Источники и литература

Процесс по "Делу 1-го марта". Речь прокурора Н.В. Муравьева. [Электронный ресурс]. URL: http://www.hrono.ru/dokum/1800dok/188103procuror.php (дата обращения: 8.08.2016).

«Талантливейший из прокуроров». Генерал-прокурор Николай Валерианович Муравьев.
URL: https://www.e-reading.club/chapter.php/144271/25/Zvyagincev%2C_
Orlov_-_Ot_pervogo_prokurora_Rossii_do_poslednego_prokurora_
Soyuza.html (дата обращения: 8.08.2016).

11 покушений на отца судебной реформы [Электронный ресурс].
URL: https://pda.pravo.ru/process/view/113705/ (дата обращения: 8.08.2016).

Суд над цареубийцами. Дело 1 марта 1881 года /Под ред. В.В. Разбегаева. Т. I: Заседания Особого Присутствия Правительствующего Сената 26 – 29 марта 1881 года. Стеногр. отчет. Первое критическое издание. СПб.: Издательство им. Н.И. Новикова, 2014. Вып. 2. Т. I.

Суд над цареубийцами. Дело 1 марта 1881 года /Под ред. В.В. Разбегаева. Т. II: Показания и прочие документы подсудимых. Показания свидетелей. СПб.: Издательство им. Н.И. Новикова, 2014. Вып. 2. Т. II.

©Кузеванов Леонид Иванович, кандидат исторических наук, доцент, составление, комментарий, 2020-2024

Материал размещен с разрешения автора-составителя.

Библиографическое описание материала.

"Когда Желябовы смеются - Россия плачет". К 205-летию со дня рождения Александра II Освободителя /Автор-сост. Л.И. Кузеванов //Некоммерческий научный сайт "Балашовский следопыт". 2020-2024 URL: http://bs-t.3dn.ru/publ/1-1-0-635

Изображение императора Александра II Освободителя размещено в интернете в по адресу: https://drevo-info.ru/articles/3778.html (автор не указан). Данный сайт разрешает использование своих материалов при условии ссылки на соответствующую страницу. Выделения в тексте полужирным шрифтом сделаны автором-составителем.

Правила размещения и использования материалов, публикуемых на сайте "Балашовский следопыт, указаны в разделе "Полезная информация".